собственно, на тот мирный договор от 9 февраля 1918 года, где делегация Украинской Центральной рады была признана как равноправный контрагент делегации 4-х государств – Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. И сотрудничество действующей армии УНР (Украинской Народной Республики – В.М.) с польским войском опиралось на Варшавскую конвенцию от 21 апреля 1920 года. В обоих случаях Украина вела переговоры с позиции слабости, а не силы, и поэтому эти оба договора были для Украины бесполезны; но они же утверждали, что Украина была тогда предметом, не подлежащим действиям международной политики. „Акт 30-го июня“ был провозглашен не только с позиции слабости, но не имел никаких признаков того, что Украина была одной стороной противостояния, а Германия – другой стороной, потому что такого в реальной действительности не было, а существовало разве что в событиях и коментариях авторов Акта. И когда понятие „государство“ состоит из совместных понятий „территория, власть и народ“, то какими компонентами руководствовались авторы Акта с 30 июня, которые „создавали“ украинское государство?!» (Выделено мной – В.М.). Согласитесь, как автор резонно заметил то, что авторы «Акта» не имели ни территории, ни власти, ни народа, ни, даже, элементарных полномочий на такое действие.

И. Кедрин указывает и на следующий «досадный момент»: «Акт провозглашения» был подготовлен и выполнен конспиративно одной партией…». К этому ещё надо обязательно добавить: и без элементарного согласия украинского народа Галичины, и, тем более, всей Украины!

«Досадным моментом» можно назвать и фальсификации вокруг «пастырского письма» митрополита Андрея Шептицкого от 1 июля 1941 года, в котором им благословляется «Акт 30 июня». Кедрин в статье указывает на то, что он сам лично разговаривал по этому поводу с самим митрополитом, и что бандеровцы, по сути, обманули митрополита, указав тому о согласовании акции с немецкими властями и с другими партиями Украинского (то есть – националистического) направления.

И под конец автор замечает: «Нечего прославлять „Акт 30 июня“ – как будто бы с него начиналась история Украины, как будто бы до этого времени была пустота, как будто бы только „Акт 30 июня“ показал существование украинских патриотов-государственников. Но и нечего ругать этот „Акт“, и отказывать ему в любом его значении и в любой его стоимости. Ведь это же было проявлением державного патриотизма. Почему не идти серединой дороги, почему не показывать в истории Украины всё то, что положительно, совместно держась священного принципа: каждый имеет право выражать свои субъективные взгляды; так нет же – сторонники, единомышленники и прославлятели „Акта 30 июня“ сами стащили его с пьедестала, накручивая его так, как им нравится, заменяя текст, приписывая этому одному событию, которое произошло 30 июня 1941 года во Львове, эпохальное, переломное историческое значение, которого данное событие никогда не имело и не имеет».

Такова позиция И. Кедрина по отношению к «Акту 30 июня». В ней, конечно, есть много субъективного, но и много такого, что поможет читателю узнать само нутро этого события.

Как оценивают «Акт 30 июня 1941-го» сами его создатели

«На всеукраинском референдуме 1 декабря 1991 года на вопрос «Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?» ответим: «Да! Подтверждаю!» Из агитационной листовки референдума 01.12.1991г.

Обратимся, прежде всего, снова к книге воспоминаний Я. Стецько, которая так и называется «30 июня 1941 года». Представим здесь же читателям несколько характерных оговорок её автора. Но сначала обратим внимание на «Вступительное слово» к книге, написанное создателем украинского интегрального национализма Д. Донцовым, где он определяет «суть Акта 30 июня» как «бескомпромиссное провозглашение всей Правды», и называет этот акт «волей «рыцарей абсурда». Здесь, разумеется, «рыцари абсурда» даются Донцовым положительно, и подразумеваются как герои Украины.

В начале книги Я. Стецько «принципиально» обижается, что и его, и всех националистов называют фашистами, а он, получается, делал только «попытку завязать отношения с немецким государством как с возможной вспомогательной силой в нашей борьбе против России» (выделено мной – В.М.). Как видите, читатель, «рыцарь абсурда» называет гитлеровскую Германию «вспомогательной силой»! Значит, Стецько считал, что главной силой в борьбе против Советского Союза были они, воинствующие украинские националисты.

И далее: «Наши оппоненты очень нечестно осуждают наши методы борьбы в Украине, мол, ОУН деморализовала молодежь, слушалась и зачитывалась произведениями и взглядами Донцова, который её разлагал, но как раз от той же ОУН и ожидали те же оппоненты в то страшное время совета, защиты, решения. Итак, наша мораль и идеология Донцова, видимо, давали нам героическую мощь, выносливость и решительность бороться до самой смерти за великое дело!..»

Сегодня поклонники «Акта 30 июня 1941 года» представляют эту акцию бандеровцев как «самовольную», «самостоятельную», «совершенную» и «героическую». Стецько же определяет, что рождению этого события активно способствовали следующие «факторы» гитлеровской Германии: «Степан Бандера имел организованный Р. Ярым полк. В разговоре с адмиралом Канарисом, которому он очень четко и ясно представил украинские позиции, Бандера нашел у адмирала полное понимание, с точки зрения немецкой нации, и который обещал свою поддержку украинскои политической концепции. Считая, что только при её осуществлении возможна немецкая победа над Россией, адмирал подчеркнул, что изменения могут произойти тогда, когда решающие факторы в последних военных неудачах убедят немецкое руководство, что другого выхода нет».

И далее Стецько продолжает в том же духе: «Характерно, что все немецкие круги имели генеральную линию – вероятно, от Геббельса или Риббентропа, или Розенберга, и временно не возражали против украинских требований, но проводили тактику проволочек. Только этим можно оправдать стереотипный аргумент, который до самого падения Киева повторял и проф. Кох, и проф. Байер, и другие: мол, дело государственности будет рассмотрено фюрером только после взятия Киева; очевидно, после этого пришел новый ошибочный аргумент: после победного завершения войны!.. Дискуссии с руководителем министерства д-ром Бройтигамом, министерским директором д-ром Ляйбрандтом, большими чиновниками в министерстве Розенберга (министерстве «восточных территорий», оккупированных гитлеровской Германией, которое возглавлял А. Розенберг – В.М.), которые не разделяли политики Гитлера и стояли на наших позициях, не имели влияния на ход событий, хотя нами и были в дальнейшем предприняты все необходимые попытки деятельности в этом направлении… Суггестии (внушение, гипноз – В.М.) от различных немецких сторон были разные. Появлялись предложения от того или иного министерства: создавать краевую Раду (Ляндрат), либо – совещательную Раду (Байрат) при немецком Рейхскомиссариате, или при правительстве ГГ (генерал-губернаторства в оккупированной Польше – В.М.), сменив при этом УДП (украинское государственное (державное) правление, провозглашенное Стецько 30 июня 1941 году во Львове – В.М.) на некую коллаборационистскую немецкую пристройку и т. п. Все эти суггестии, зондажи приходили с разных сторон с различными интенциями (напряжением, усилением, интенсивностью – В. М.). Геббельс хотел иметь свою совершенную концепцию «коллаборационистских правительств» – чтобы немецкую политику геноцида представляли перед народами свои же гречухи… (то есть свои квисолинговцы – предатели – В.М.)» (Интересна этимология этого слова, явственно восходящая, как и название растения «гречка», к слову «греки», «греческие», «грех» – видно, в народной памяти южных славян отложились события Флорентийской унии 1439 года, когда Киевская митрополия восстановила единство с Римской церковью, а в 1596 году по Брестской унии Киевская метрополия Константинопольского (греческого) патриарха целиком переподчинилась Римскому папе, после чего достаточно активно – зачастую, силовыми, насильственными методами (было, с кого брать пример!) – стала теснить Православную церковь на сопредельных с Римской церковью территориях. Процесс настоящего искоренения греко-католиками (униатами) православных продолжается и по сей день. – прим. пер.)

А далее Стецько декларирует несколько бодрее: «Наша линия была ясна. Мы знали, чего хотим. Всякие суррогаты мы отвергали. Розенберг имел свой план на переходный период, который мы тоже отвергали, но и Гитлер его тоже отверг. Розенберг предлагал два варианта: а) словацкий или хорватский; б) в переходное время Германия сама исполняет права суверенитета на полученных территориях, а только потом переходит к какой-то словацкой или хорватской модели. Розенберг решился на второй вариант, будучи уверенным, что немцы и без помощи порабощенных выигрывают войну на Востоке…»

Все эти выкрутасы и манипуляции, как видно, создавались Стецько как